Зарисовка с Натуры

 

Во Франциях я не был, с Версалями не встречался.

Итак, МАГАДАН. Ранее утро раннего лета 70-х. Около 7 утра и 10 градусов тепла.

Пронзительно яркое солнце на прозрачном голубом небе. Одна из дорог в рыбный порт бухты Нагаево спускается от города вниз. Нагруженный 31-й ЗИЛ-самосвал везёт свежий скользкий минтай (на переработку или в магазин, неважно).

Встряска на колдобине перед спуском приоткрывает задний борт зилка и рыба – крупные сверкающие чешуёй на солнце тушки минтая – выливается и покрывает поверхность дороги на протяжении пары сотен метров.

С высоты птичьего полёта дорога выглядит залитой солнцем и серебром рекой, холодной и полыхающей одновременно!

Всё, закончил зарисовку.

Картину маслом нарисовать не смогу. Жители ближних домов в короткий срок, минут 10, сетками-сумками быстро расчистили дорогу, не дав водиле опомниться.

07.04.00 8:07:51

 

Слушать Тишину

 

Лет пять мы, группа студентов, активно занимались спелеологией и каждую зиму–лето выезжали в горы-сопки, в тайгу. Комбинировали: летом – пещеры и сплав на плотах по горным рекам, зимой – пещеры и лыжи. До промежуточных пунктов добирались как получалось: электричками, теплоходами, самолётами-вертолётами, на лесовозах, а в основном, пешком.

Уж и не помню как (то ли теплоход, то ли самолёт это был сначала), но добрались мы в одну из зим и до Макрушинской пещеры, где-то на севере Приморского края.

Собственно, эта пещера меня и поразила, запомнилась на всю жизнь, своим древним подземным богатством и сочетанием всех “спелеологических прелестей”: огромнейшие залы, отличающиеся друг от друга волшебными красками; длинные клиновидные расщелины между каменными платами; узкие и низкие тоннели, пробитые подводными реками; подземные озёра с “сифонами”, занырнув в которые можно найти продолжение пещер; глубокие, узкие и, особенно, широкие колодцы, особая любовь всех спелеологов, спускающихся “на шайбочке”, т.е. прыжками по стенам колодца. Ну и, конечно, многочисленные сталактиты, сталагмиты, сталактаты, брчеки (“эксцентричные” тонкие пещерные кораллы, “растущие” не по законам земного тяготения), а также летучие мыши и белые подземные кузнечики.

Мы имели задание от клуба спелеологов снять план пещеры (сколько успеем), поэтому постарались облазить с рулетками и карандашом все закоулки, разделившись на группки (в тот раз нас было 9 человек) . Где не могли измерить, определяли “на глазок”. Вход в “Макрушу” высоко в горах (ну, не “горы” по меркам Кавказа, а “сопки”, но высоко) был широк настолько, что туда могла въехать телега. В пещере температура держалась на уровне 5 градусов тепла, а снаружи, на поверхности, было минус 35. Поэтому в “прихожей”, огромной зале, метров 50 в диаметре и метров 15–20 высотой, образовались Ледяные аналоги сталактитов (“сосульки” сверху) и сталагмитов (“столбики” снизу), такие же ровные, почти одинаковые по толщине. Вода просачивалась сквозь толщу свода пещеры при своей подземной температуре, а морозный воздух от широкого входа замораживал наплывы.

Так вот, “картинка” в “прихожей”: освещённые светом от входа в пещеру и нашими фонарями блестят, около сотни, молочно-матовые “столбики”, толщиной 5–10 см и высотой от 0,5 до 2 метров , стройно, по стойке “смирно” приветствуя вошедших. А сверху, на высоте метров 5–7, к ним тянутся навстречу их подружки-“сосульки”, похожие как две капли воды. Гуляя среди этой красоты по обширному залу, чувствовалось нечто необычное, космическое в этой объёмной картине.

Ну, а потом была неделя ночёвок в сухой расщелине (метров 200 от входа) , работа “днём”, готовка на примусе, короткий сон, и снова работа-отдых, работа-удовольствие. Почему “днём” в кавычках, думаю, понятно. У спелеологов на каске фонарь (с аккумулятором на поясе), на шее ручной фонарь и в кармане свеча со спичками – обязательные три источника света под землёй (по технике безопасности).

После первого “ознакомительного дня” пребывания под землёй я любил уединяться в одном из огромных залов (больше, чем “прихожая”) , образовавшегося в чёрном песчанике со слюдяными (или кварцевыми) вкраплениями. Ставишь зажжённую свечку на возвышение-валун и миллионы искринок вокруг отражают свет. А т.к. чёрной поверхности не видно, ни под ногами, ни вокруг, то впечатление было – звёздно-космическое, парящее, волшебное! И тишина!

Вот где на Земле Настоящая Темнота и Настоящая Тишина! Непередаваемый словами комплекс ощущений и чувств! Тогда и ощутил, как КРАСИВО, оказывается, в темноте и с открытыми глазами “СЛУШАТЬ ТИШИНУ”!

24.05.00 22:21:56

 

Навстречу Солнцу

 

Мне посчастливилось немало (для “неЛетуна”) часов налетать на самолётах ИЛ–14, этих российских двухмоторных “Дугласах”, на которых осуществлялась воздушная ледовая разведка и, позднее, охрана 200-мильной рыболовной зоны. Мы с коллегами прошли курсы бортнаблюдателей, получили лётные “корочки” и, как только руководство “давало отмашку”, в любой момент кто-то из нас срывался в аэропорт. МУГА (Магаданское Управление Гражданской Авиации) “держало” преимущественно Берингово, Охотское и, частично, Японское моря. Поэтому все аэропорты Дальневосточного побережья, включая Камчатку, Сахалин и Приморье, были знакомы.

Наш самолёт приземлился вечером в аэропорту бухты Провидения (недалеко от Берингова пролива). Ночь наступила быстро. Лётчики завершили свои дела на аэродроме, и мы проехали в гостиницу, где бросили вещи и пошли в ресторан.

А в ресторанах при аэропортах тогда всегда держали свободными столики для лётного состава, обслуживали быстро и бесплатно. “Ресторан” в Провидении, одноэтажное барачного типа (как большинство построек того времени) деревянное здание, называлось “Каккомэй”. По-чукотски означает “Добро пожаловать!”.

И вот такая картина запомнилась (напомню, это территория Чукотского АО, коренные жители чукчи) : зал, за столиками сидят только европеоидного типа мужчины, а между столов, в негромкой тишине, медленно исполняя народный чукотский танец, двигалась одинокая фигура нетрезвой женщины-чукчанки. Смешанное чувство тогда возникло – и грусти что ли мимолётной (земля-то чукотская, а “коренные” сами себя не уважают) , и неловкости за женщину, и ещё чего-то… Ну да ладно.

И вот ещё один из ярких моментов от аэропорта Провидения. Когда заходишь на посадку на гражданскую полосу, то до последнего момента, до момента касания, кажется, что сейчас вот-вот сядем на воду – полоса начинается почти у самого берегового среза бухты. Что ещё интересно.

Полоса эта была подготовлена аж во времена Отечественной войны (дырчатые стальные листы, уложенные на землю), когда по “ленд-лизу” на материк с Аляски через Провидения перегоняли самолёты и грузы.

А взлёт утром, соответственно, в сторону воды. На Восток, навстречу Солнцу…

13.04.00 2:21:03

 

ЧелоВечное

 

На промысле, в море-океане, во время штормовой погоды случались иногда неприятные известия: из радиоприёмника на мостике хрипло вырывался приглушённый голос:

“Вниманию всех судов! В координатах… с траулера… за бортом оказался… Судам, находящимся в указанных координатах, выставить дополнительное наблюдение за морем…” и так дальше.

“За морем”, которое дымится от срываемых с крутых волн брызгами пены и воды. Болтанка мешает смотреть в 3–4 судовых бинокля. Весь свободный от вахты экипаж не помещается в ходовой рубке. Но поместившиеся усиленно всматриваются в серую пелену: “А вдруг?!”.

“Вот-вот! Не-е-е-а, нет! А вот у нас на промысле было… три часа парень продержался. Да ладно брехать-то, в такой-то воде!” – не глядя друг на друга, все глазами и мыслями в море с тем, который…

– А как звать-то его?

– А какая разница?! Человек он!..

(из книги: Сергей Ю.Островский. УДИВИТЕЛЬНЫЕ ИСТОРИИ и байки. )

* * *

 

Публикация в эл.журнале «ЗОВУ РИТМ», сентябрь 2010г.