(по одноимённой былине)

 

Ой, не туча грозовая

Заслонила неба высь,

И не ветры, завывая,

Над полями поднялись!

 

Но из тех полей далёких,

Из раздолий из широких

Всех, кто слышит, окликая,

Весть нахлынула такая,

 

Что коварный род змеиный

Вновь добычу подыскал;

Что поднялся рёв звериный,

Свирепел клыков оскал.

 

И щенки, и зверь матёрый,

Всякая иная тварь,

Собраны на приступ скорый,

А над ними встал главарь.

 

Вслед ему из каждой пасти

Вырвался противный вой.

Бурой ли, буланой масти

Стаи двинулись толпой.

 

Не гладка и не мохната

Шерсть на диком звере том –

Сталью острого булата

Блещет, словно серебром,

 

Иль кровавой позолотой,

Или холодом лучей,

Что мелькают за работой

Рассекающих мечей.

 

Не шерстинки, а жемчужины –

Так вовсю сверкает сталь.

А потом как с целой дюжины

Шерсть сошла – ему не жаль!

 

Стала зверя ошалелого

Морда – остроё копьё,

Уши – стрелы войска смелого.

Рвёт преграды как тряпьё!

 

А глаза – как звёзды ясные –

Так и светятся в ночи;

Супротивникам опасные,

Всё-то видят – хоть кричи!

 

…Вот к реке, Днепру могучему,

Зверь тот быстро добежал,

Ухмыльнулся солнцу жгучему,

От пролитой крови ал.

 

Жертв, безжалостно замученных

И повергнутых во прах,

Вероломной силой скрученных,

Всякому внушая страх.

 

Встал, как пёс, на лапы задние;

По-медвежьи заревел.

И, почуяв дни остатние,

Соловьём свистать умел.

 

Да, сгибая шею длинную,

Зашипел он, как змея.

Песню спел не лебединую,

А чтоб вздрогнула земля:

 

Воровскую, подколодную

Песню подлую свою,

Только смерти и пригодную,

Падали да воронью.

 

Знали чтоб все до единого

Грабежей и зверства рать.

От шипения змеиного

Травы стали завядать –

 

Сникли вдруг в полях нехоженых,

А ведь были зелены!

Под пятой гостей непрошеных

Полегли во дни войны.

 

И от свиста соловьиного,

В тёмных чащах по лесам,

Нет ни писка комариного,

Воли птичьим голосам.

 

Рощи и боры высокие

Все склонились до земли,

А в земле сырой глубокие

Корни гнулись, как могли.

 

Вмиг от рёва от звериного

По Днепру пошла волна;

Берега достигла мирного,

И угрюма, и сильна;

 

Стала вровень с каждой кручею –

И, осыпавшись, пески,

Понеслись с волной кипучею

Жёлтой пеной вдоль реки.

 

По лугам зелёным шалая

Разливалася вода.

Тяга с гор крутых немалая

Повалилася тогда:

 

Пали в реку камни крупные,

Покатилися по дну,

Раз уж горы неприступные

Не смогли сдержать волну.

 

И, меж берегов поверженных,

Камня мелкого поток

Нёсся – как толпа рассерженных –

И безумен, и жесток.

 

Знать, невзгоду небывалую

И великую беду,

Силу супротив немалую,

Что сметает на ходу,

 

Вдруг почуял зверь незнаемый,

Лютый зверь земли чужой,

Коль над ним, недосягаемый,

Светит месяц молодой.

 

В дальних небесах рождённый,

Светел месяц и могуч;

Шлёт лучи, непокорённый,

Пробивая толщу туч.

 

И тогда ж, где лес дремучий,

Где далёкий монастырь

На земле рождён могучий

Святорусский богатырь.

 

Валерий ТЕМНУХИН,

Нижний Новгород, 2011

Связь с автором по адресу: temnuhin@rambler.ru

 

Публикация в эл.журнале «ЗОВУ РИТМ», декабрь 2011